– Так ты это… пират, что ли?

Снова та же широченная улыбка.

– Лучший из них! – Нельсон приподнимает воображаемую шляпу: – Джаспер Т. Нельсон, к вашим услугам.

Арджент наслышан, что пираты – они как ковбои в старые времена. Словно охотники за призами, они играют по собственным правилам, ловят беглецов за вознаграждение от государства или, что ещё лучше, продают свою добычу за хорошие бабки на чёрном рынке. А что, думает Арджент, такая жизнь на грани закона, пожалуй, по нему! Он примеряет к себе эту идею, будто новенькие джинсы. «Арджент Скиннер, пират» . Хм…

– Проблема в том, что ты по уши в неприятностях, сынок, – сообщает ему Нельсон. – Ты просто пока что этого не знаешь. Полагаешь, что власти про тебя забыли; но завтра, или послезавтра, или через три дня какая-нибудь лабораторная крыса проведёт анализ твоей фотки и обнаружит, что она всё-таки подлинная.

Арджент пытает проглотить комок, но горло вдруг пересохло.

– Ну и что?

– А то, что тебя арестуют. И станут допрашивать. Дотошненько так. Тебе много чего предъявят: тут и препятствие отправлению правосудия, и укрывательство преступника, и, может, даже заговор с целью проведения терактов. И загремишь ты далеко и надолго. Может, даже угодишь под разборку, если этот новый закон о фунте тюремного мяса будет принят.

Арджент чувствует, как кровь отливает от его израненного лица. Надо бы присесть, но кто знает – а вдруг у него не достанет сил опять подняться? Поэтому он лишь напрягает колени и чуть покачивается на ногах, которые, по его ощущению, словно парят в воздухе на солидном расстоянии от пола.

И всё из-за Коннора Лэсситера!

– Уверен – если они начнут тебя допрашивать, ты выложишь им всё, что услышал от Коннора. Но я бы предпочёл, чтобы ты выложил это мне, а не им. А тебе уж наверняка есть, о чём порассказать, не так ли?

Арджент шерстит свои мозги в поисках каких-нибудь полезных сведений, услышанных от Коннора, но ничего не находит. Однако такой ответ, само собой, разочарует пирата.

– Ну-у, он мне, конечно, кое-что говорил… – тянет Арджент. И добавляет более уверенно: – Да. Он мне много чего говорил. Может, даже достаточно, чтобы догадаться, куда он направился.

Нельсон мягко смеётся.

– А ведь ты врёшь! – Он похлопывает Арджента по здоровой щеке. – Но это ничего. Уверен, ты знаешь кое-что такое, о чём и сам не подозреваешь. К тому же, мне необходим партнёр. Кто-нибудь, для кого поимка Коннора Лэсситера – дело сугубо личное. Только на такого человека я могу положиться. Конечно, я бы предпочёл кого-нибудь с более высокой ступени эволюционной лестницы, но на безрыбье…

– Я не глупец, – возражает Арджент, в качестве доказательства своего умственного развития переходя на «высокий штиль». – Просто Фортуна от меня отвернулась.

– Ну что ж, сегодня, похоже, она снова повернулась к тебе.

«Может, и так, – думает Арджент. – Кто знает, а вдруг это партнёрство предопределено судьбой». У Нельсона изуродована правая сторона лица, а у Арджента – левая. Оба они носят отметины Беглеца из Акрона. Значит, из них получится отличная команда.

Нельсон смотрит в окно, словно удостоверяясь, что берег чист.

– Вот что тебе надо сделать, Арджент. Набьёшь рюкзак только самыми необходимыми вещами, на это тебе отводится пять минут, не больше. А потом пойдёшь со мной, и мы очистим землю от Беглеца из Акрона. Что скажешь?

Арджент криво улыбается той стороной лица, которая ещё способна на это.

– Йо-хо-хо! – говорит он. – Пиратская жизнь – это по мне.

Документально подтверждённые случаи, когда клеточная память перешла к пациентам вместе с пересаженным сердцем:

Она волнуется за него. Он всегда относился к их работе со страстью, но она никогда не видела его таким. Все эти бесконечные часы в лаборатории, тёмные круги под глазами, разговоры во сне… Он теряет вес, что неудивительно: кажется, он вообще перестал есть.

– Он словно супермозг без тела, – замечает Остин, его ассистент, который за полгода работы у Дженсона из тощей оглобли превратился в крепкого молодого человека с нормальным весом.

– Пожалуйста, скажи мне, над чем он работает? – умоляет его Соня.

– Он сказал, вы не желаете принимать в этом участие.

– Не желаю. Но я имею право знать, над чем работает мой собственный муж!

Это так в духе Дженсона – понимать её слова буквально. И делать ей назло. Прямо детский сад.

– Он говорит, что сообщит вам, когда настанет время.

Не стоит и пытаться выведать что-то у этого парня – он предан Дженсону, словно немецкая овчарка.

Соня считает, что такая одержимость Остина в отношении её мужа лучше, чем отчаяние, в котором он пребывал прежде. Теперь у парня, по крайней мере, есть цель, есть что-то, отвлекающее его мысли от последствий Соглашения о разборке. В их новой реальности по стране, словно грибы после дождя, появляется множество клиник; и каждая завлекает покупателя рекламой молодых, здоровых органов: «Живите 120 лет и больше! – вещают объявления. – Избавляйтесь от старых и получайте новые органы!» Никто не задаёт вопросов, откуда эти органы берутся, однако всем это известно. Теперь разбирают не только «дикарей» . Инспекция по делам молодёжи разработала форму ордера, по которому родители могут отдать на разборку своих «неуправляемых» детей. Сперва Соня сомневалась, что кто-либо когда-либо воспользуется этой формой; она ожидала, что нововведение вызовет гнев и негодование общественности. Ничего подобного. В течение первого же месяца одна семейная пара из их жилого района отдала своего сына на разборку.